Она целовала его, целовала,
Раздевшись, под полной луной танцевала.
Глазами искрила, призывно смеялась
И тела его — словно ветер, касалась.
Любила его как свободу и кошек,
И яркое лето сжимала в ладошках.
Он ей говорил: ʺТы на ведьму похожаʺ,
Она соглашалась: ʺНемножко, возможноʺ.
И, шлепая босо по солнечным лужам,
Кричала в грозу: ʺОн мне нужен! Так нужен!ʺ
Меняла рубли на его крупный почерк,
Под вечер сжималась в уютный клубочек.
Он ей говорил: ʺПризнавайся — ты кошка?»,
Она соглашалась: ʺВозможно, немножкоʺ.
Закатом алела, вьюном обвивалась,
Цветочной пыльцой по утрам умывалась.
Из сказок и снов собирала букеты,
А он говорил: ʺНет, ты всё-таки ведьмаʺ.
Вздыхала: ʺТы знаешь, в полёте бывает —
Что ведьма дорогу домой забывает
И умирает на лунной дорожке —
Тогда вместо ведьмы рождается кошкаʺ.
И вновь целовала его, целовала,
По капельке сердце его выпивала,
Пила его нежность — а силу вливала,
Пространство и мысли его заполняла.
И он в ней тонул — словно в море глубоком,
И как-то подумал: ʺТебя очень многоʺ.
Он только подумал: ʺИсчезни, изыди,
Мне воздуха мало, мне солнца не видноʺ.
Она подоткнула под ним одеяло —
Шагнула в свет лунный и тенью пропала.
Он утром проснулся и к ней потянулся,
Но глади пустынно-простынной коснулся,
Он вспомнил и вздрогнул, глазам не поверил —
Весь день караулил и окна, и двери.
Шептал заклинаньем, молился:
ʺВернись! Мне солнца не нужно!
В тебе моя жизнь!ʺ. А ночью увидел —
как с лунной дорожки
На крышу запрыгнула серая кошка...